Панов В.И., Москва, Психологический институт РАО,
Федоров В.В., Тверь, ТГТУ

Работа выполняется при поддержке РГНФ (проекты №00-0600209 и 00-06-31003)

Жизнь современного человека протекает преимущественно в среде, которая может быть охарактеризована как совокупность архитектурных пространств.

Всеохватывающий пространственно-временной масштаб архитектурной среды заставляет нас задуматься о сложном характере ее взаимодействия с сознанием, в котором она отражается (или, скажем иначе, состояния которого она порождает). Утверждение о наличии духовного содержания в архитектуре никогда не встречало убедительных возражений. Более того, оно все чаще находит отражение во внимательном отношении (как со стороны творца, так и субъекта восприятия) к контексту, пиетету к историческим традициям, в диахронном характере используемых композиционно-художественных средств организации архитектурных пространств.

Говоря «символическое бытие архитектурных пространств», мы тем самым принимаем, что символ здесь выступает (по А.Ф. Лосеву, 1995, с.15) в роли функции действительности: а) он есть ее отражение; б) он может подвергаться «мыслительной обработке»; в) он является орудием «переделывания действительности» (включая самого человека).

Символ, как и человек, является объектом исследования разных научных дисциплин: философии, психологии, семиотики, психоанализа, теории архитектуры, искусствоведения и др. В данном случае символ рассматривается нами именно как объект психологического исследования, т.е. архитектурные символы, их восприятие, понимание, присвоение индивидом как познавательным и как социо-культурным субъектом. Анализ философской и психологической литературы по проблеме символа (Г. Гегель, А.Ф. Лосев, С.Л. Франк, П.А. Флоренский, Э. Кассирер, М.К. Мамардашвили, А.М. Пятигорский, А.М. Коршунов, В.В. Мантатов, Л.В. Уваров, Р. Ассаджоли, К. Юнг и др.) показывает, что исходным моментом определения символа является действительность человеческого бытия, смысловым отражением которой он и выступает (Федоров, 1999). Причем отражательно-смысловой характер символа предполагает включенность в процесс символического бытия интенционального акта сознания, основывающегося на тождестве означаемого (архитектурного пространства) и означающего (интерпретируемого образа). Именно это тождество и выступает порождающим началом символа. Интерпретационные моменты «встроены» в структуру индивидуального опыта пережи¬вания символики пространственной среды, и наличие у субъекта восприятия знаний о символах порождает у него индивидуальное отношение к воспринимаемому, способствует возникновению личностных смыслов.

Исследователи проблемы символа настойчиво подчеркивают, что «символ» никогда не является данностью действительности, но ее заданностью, ее порождающим принципом (А.Ф. Лосев), т.е. следует говорить о символе как элементе психической реальности, порождаемой во взаимодействии индивида с визуальной (архитектурной) средой.

Оперирование символом предполагает не реконструкцию денотата, а ситуацию понимания. Зачастую индивид не отдает себе отчета в том, что он находится в «силовом поле символа», по выражению М.К. Мамардашвили и А.М. Пятигорского (1997), и символ не становится сознательным мотивом его поведения. В результате весь процесс символического бытия ограничивается бессознательным уровнем, что, по мнению Юнга, отдает современного человека «во власть психической преисподней». Отказываясь воспринимать символизм окружающей среды, мы утрачиваем свою эмоциональную «бессознательную идентичность» с Природой; считаем, что свободны от суеверий, но при этом до опасной степени утрачиваем свои духовные ценности.

Выраженные в архитектуре культурные символы веками сохраняют многое из своей первоначальной нуминозности, наглядно проявляя синхронизм структурного и символического в эволюции архитектурных пространств. Принятие символического бытия пространства может не только расширить сферу возможных состояний сознания человека, но и послужить естественным способом примирения внутрипсихических оппозиций. Определяющим моментом здесь является представление системы «индивид-символизм среды» как совокупного субъекта, реализующего в своем становлении закономерности бытия мира в синергетическом плане. Уже на непосредственно-чувственном уровне восприятия пространственная среда влияет на структуру компонентов сознания субъекта восприятия (перцепции, мышления, эмоций, памяти, воли), выполняя тем самым некую информационно-ценностную и побудительно-управляющую роль (Федоров,1997). Многие исследователи (А.Н. Леонтьев, М.К. Мамардашвили, В.К. Вилюнас, Т.М. Буякас, О.Г. Зевина) указывают на возможность преобразования общечеловеческих ценностей в личностные, используя категорию переживания, что позволяет «пользоваться всяким человеческим опытом так, чтобы его смысл перетекал в нас, чтобы тем самым мы длили человечество» Мамардашвили, 1991). Т.М. Буякас и О.Г. Зевина (1997), основываясь на работах К. Дюркхайма и его коллег по «Школе экзистенциально-инициальной терапии», исследовали возможность присвоения символа в результате интенсивного и устойчивого сосредоточения на нем (путем выполнения определенных двигательных, тактильных, графических и др. действий с символом). К схожему заключению приводит и анализ работы с символом архетипического ряда «горой-храмом», выполненной С. Спилбергом в фильме «Близкие контакты третьего рода» (Федоров, 1999).

Можно предположить, что речь идет не просто об устойчивом сосредоточении на символе, но и о включении дополнительного психологического действия, в соответствии с концепцией П.Я. Гальперина (1957) о поэтапном формировании умственных действий в ходе интериоризации и свертывания внешнепредметных действий во внутренние, ментальные действия. При этом ориентировочная основа символической деятельности индивида характеризуется:

а) существенной неполнотой, так как архитектурное пространство выступает в символическом плане как структура «заряженная бесконечным рядом проявлений» (А.Ф. Лосев);
б) высокой мерой обобщенности, но не абстрактной, а возвращающей нас к обобщаемым пространственным структурам, вносящей в них смысловую закономерность;
в) поливариантностью извлекаемых символических значений.

Таким образом, о символическом бытии архитектурных пространств можно говорить лишь тогда, когда символическое значение среды не только воспринято субъектом на перцептивном, эмоциональном, интеллектуальном уровнях сознания, но и антиципирует интеграцию этих уровней в единое психическое состояние, трансцендентное по характеру, а потому обеспечивающее преобразование структур индивидуального сознания (включая личностные ценности) в направлении их приближения к социо-культурным, общечеловеческим и духовным ценностям. Символизм архитектурных пространств выступает как устойчивая духовная целостность, осознаваемая поколениями как ценность, понимание которой требует не только заинтересованного отношения, но и нравственной чистоты субъекта восприятия.

Т.о. индивид и архитектурное пространство выступают по отношению друг к другу как условие и средство изменения другого. Процесс их взаимодействия зависит от организации пространственной среды, ее идеальных форм (образов и понятий, представленных в сознании субъекта), а также архетипического содержания его бессознательного.

Это позволяет применить к проблеме символического бытия архитектурной среды подход, разрабатываемый в Лаборатории экопсихологии развития Психологического института РАО (см. В.И. Панов в наст.сборнике).

Из определения экологической психологии (экопсихологии) и из краткой характеристики основных направлений экологической психологии следует ряд общих положений, позволяющих зафиксировать общие методологические особенности изучения психики как объекта и предмета экопсихологии.

А именно, экопсихология изучает не всякие психические явления (процессы, переживания и т.д.), а только те, которые, во-первых, происходят «в... условиях окружающей среды и во взаимодействии с ней», и, во-вторых — происходят «сами по себе», «без вмешательства исследователя», т.е. согласно своей природе (K. Pavlik, K. Stapf, 1992). Последнее означает, что фиксируется онтологический_аспект психического явления как предмета экопсихологического исследования, что, в свою очередь позволяет нам говорить о психике как форме бытия.

Это принципиально важно, потому что означает постулирование субстанциональности исследуемого психического явления, т.е. то, что ее развитие осуществляется не вследствие влияния внешнего воздействия, а вследствие того, что она содержит в себе источник своего собственного развития.

При таком определении проблема становления психического распадается на три проблемы: А) становление психического как ставшей реальности («бытие в действительности» по Аристотелю), Б) как становящейся реальности (переход «бытия в возможности» в «бытие в действительности») и В) как потенциальной, или проектируемой, реальности («бытие в возможности») (см. А.И. Миракян, 1992, 1999).

Дело в том, что психика как объект исследования всегда фиксируется в виде некоторой психической реальности (явления, процесса, состояния, сознания). Поэтому оказывается, что при данном подходе психика «в чистом виде», т.е. в форме действительности в реальности не существует, т.к. при такой логике она существует только как бытие в возможности. И в этом смысле - как «бытие в возможности» - психика не имеет собственного субъекта, потому что субъект, как реальность, принадлежит бытию в действительности. Субъект появляется только тогда, когда речь идет о становлении психического в форме некоторой реальности — психического процесса, состояния, сознания. И тогда в роли субъекта-носителя психического выступает не только человек, но и другие формы природного бытия (животное, растение), обеспечивающая в своем развитии становление психической реальности как формы бытия. С другой стороны, человек, как носитель психической реальности, является одновременно субъектом развития психического в разных формах ее проявления — в виде психического процесса (восприятия, памяти, эмоционального переживания и т.д.), в виде психического состояния (как единства восприятия, переживания и поведения в определенной ситуации), в виде сознания (этнического, экологического и т.д.) и возможно даже в виде (?)ноосферы, хотя это требует дополнительного обоснования.

И, наконец, с третьей стороны, в качестве субъекта, порождающего психическкую реальность (из «бытия в возможности» в «бытие в действительности») выступает не обособленный человек, человек во взаимодействии с окружающей средой и, следовательно, в зависимости от нее. И именно поэтому, в отличие от других психологических дисциплин, при экопсихологическом подходе психический процесс как таковой не может выступать в качестве объекта исследования, объектом исследования он может быть только во взаимодействии с другими, «окружающими» его формами бытия. С одной стороны, это внешне-средовые факторы в виде факторов пространственно-предметной, семейной, образовательной, духовной среды. С другой стороны, это внутренне-средовые факторы в виде психического состояния, личностных установок, ценностных ориентаций и т.п. компонентов сознания, которые опосредуют в роли внутренних факторов осуществление и процесса, и состояния, и других психических образований.

Т.о. исходным основанием и единицей анализа психического как объекта и предмета экопсихологии развития выступает система «Человек — Среда», а самоё психическое рассматривается в форме становящейся и в форме потенциальной (проектируемой) психической реальности. Причем психика в качестве объекта исследования рассматривается как форма бытия, порождаемая в виде системного качества в процессе деятельного взаимодействии человека с окружающим миром в системе !Человек-Среда». В качестве предмета исследования экопсихологии равития выступает становление психической реальности во взаимодействии Человека со средой в виде психических процессов, психических состояний и сознания человека. Благодаря деятельности человека, общеприродные принципы бытия, как принципы становления психической реальности, обретают индивидуальную форму самореализации в виде психического процесса, психического состояния и/или сознания и даже, возможно, ноосферы.

В частности, реализуя в своей деятельности общеприродные принципы бытия субъект-объектный, субъект-субъектный или субъект-порождающий типы взаимодействия с окружающим миром и с самим собой, Человек (индивид, группа и т.д.) обретает способность быть субъектом той или иной деятельности и того или иного типа сознания, в том числе этнического, экологического и, что важно в данном случае — символического, а также субъектом процесса своего развития.

В рамках такого - экопсихологического - подхода к развитию психики и сознания, как высшей формы развития психического, архитектурная среда может выступать для психики индивида как 1) факт, 2) фактор, 3) условие и 4) средство.

Архитектурная среда как факт. Сосуществование субъекта со средой не осознается им в плане взаимодействия (воздействия, влияния). Архитектурное пространство индифферентно, нерелевантно для индивида, его развития, деятельности и психического состояния. Это означает, что психологическим объектом исследования в этом случае может выступать только «индивидный» комопнент отношения «индивид-среда». И потому «архитектурная среда» как средовой компонент системы «Человек-Среда» не входит в объект или предмет экопсихологического исследования, поскольку исходным для экопсихологической парадигмы является наличе системы «индивид -среда».

Архитектурная среда как фактор. Исследователь осознает ее влияние на психику индивида (его сознание как высшую форму психической реальности), выделяет (абстрагирует) какой-либо параметр (свойство, значение) архитектурного пространства и постулирует его в качестве независимой переменной, оказывающей влияние на ту или иную сферу психики человека (эмоциональную, познавательную, духовную и пр.). Например, изучение влияния ограниченности жизненного пространства (кабина космического корабля, кубрик подводной лодки и т.п.) или депривационного аспекта (спелео-логическая экспедиция, пребывание в сурдокамере и др.) на психическое состояние человека. При этом реализуется объект-объектная логика взаимоотношений между пространством (воздействующим фактором) и индивидом (принимающим воздействие). Наиболее наглядно подобная логика реализована в психофизической парадигме, характереной для психологической экологии. Существенно отметить, что при таком подходе психика выступает в роли объекта пассивно воспринимающего воздействие того или иного параметра пространственной среды. При этом «Среда» понимается узко как заданность («имплицитная самость» по А.М. Миракяну, 1992, 1999) определенных, из-вестных и, следовательно, уже отраженных в сознании пространственных форм и отношений выступающих в роли отдельных средовых факторов.

Архитектурная среда как условие предметной деятельности и поведения человека. Индивид здесь выступает в роли субъекта восприятия и действия. Так, в начале 1950-х годов на месте снесенных трущоб в г. Сент-Луис (США) был возведен жилой район Проут-Айгоу. Нарочито монотонная среда, отражающая жесткое ограничение утилитарно необходимым, укрепляла сознание социальной неполноценности жителей нового района. Постоянные конфликты, бесконечные акты жесточайшей агрессивности заставили муниципалитет Сент-Луиса, утративший контроль над районом, принять в 1972 году решение взорвать (!) постройки. По мнению социологов и психологов характер архитектурных пространств Проут-Айгоу несомненно оказывал сильное влияние на сознание и поведение его жителей. Здесь мы имеем объект-субъектный тип взаимодействия в системе «Индивид - архитектурная среда», причем в роли активного, субъектного (точнее, квазисубъектного) компонента в этой системе выступает именно «архитектурная среда», а «индивид» выступает в роли принимающего воздействие объекта, пассивно и неосознанно реагирующего на это воздействие.

Для дальнейших рассуждений здесь необходимо уточнить, что с методологической точки зрения понятие «субъект» здесь имеет двоякий смысл:

• как активная реальность, противостоящая, воздействующая и преобразующая другую реальность, пассивно принимающую это воздействие или преобразование. Отношение «индивид - Среда» тогда принимает следующие виды: «индивид как субъект восприятия - Среда как объект восприятия», «индивид как объект воздействия - Среда как (квази) субъект этого воздействия», «индивид как субъект действия - Среда как объект этого действия»;
• как носитель и реализатор предметной деятельности или процесса, например, человек как субъект деятельности, как субъект своего развития и т.д.

В первом смысле реализуется субъект-объектная логика взаимоотношений индивида и пространства, соответствующая гносеологической парадигме полагания объекта исследования, для которой характерна логически обособленная исходная данность и индивида как субъекта восприятия, и пространства как объекта восприятия (отражения и познания). При этом субъект и объект принадлежат по аристотелевской логике к «бытию в действительности», т.е. уже существуют как ставшая реальность, как данность.

Во втором смысле субъект (и действительность в целом) изначально рассматриваются как реальность становящаяся, саморазвивающаяся. Субъект является носителем таких принципов и закономерностей психических процессов, которые позволяют, вступая в процессуально-анизотропные отношения с окружающей действительностью, порождать ее пространственно-временные и иные отношения, свойства, формы. Субъект в этом случае является субстанциональной частью бытия, реализующей в ходе своего становления общеприродные, универсальные принципы порождения пространственно-временных, биологических, психических, социальных форм бытия (Принципы порождающего процесса восприятия, 1992). А понятие «субъект» выражает онтологическую парадигму полагания объекта исследования.

В этом случае, используя уже упоминавшуюся Аристотелевскую терминологию, можно сказать, что психика в качестве объекта и предмета теории, эксперимента и практики может рассматриваться двояко: а) как «бытие в возможности» (например, концепция порождающего процесса восприятия по А.И. Миракяну) и б) как «переход психического из бытия в возможности в бытие в действительности» (К.А. Абдульханова-Славская, В.И. Панов и др.: экзистенциальный и экопсихологический подходы к ста-новлению личности и сознания человека. В первом случае объектом исследования являются принципы анизотропного отношения, процессуальной редукции и пр., выступающие как универсальные принципы самопорождения, самосохранеия и саморазрушения психической реальности (психических процессов, состояний, сознания). В втором случае в качестве объекта выступает психика (форма бытия, порождаемая в системном взаимодействии индивида со средой), где становление системы «индивид - среда» предстает как формирование целостного субъекта в качестве особой формы бытия.

Архитектурная среда как средство изменения психического состояния и формирования сознания определенного типа. Процесс порождения символа (имплицитно заключающего в себе некие общечеловеческие ценности) предстает в форме акта присвоения субъектом символического значения путем его преобразования из общечеловеческой ценности (по отношению к субъекту бытия в возможности) в ценность личностную (в бытие в действительности).

С точки зрения концепции порождающего восприятия и экопсихологического подхода к развитию психики и сознания человека присвоение символа должно включать в себя несколько уровней (этапов) психического отражения:

• а) непосредственно-чувственный, на котором происходит порождение пространственной структуры (компонентами анизотропного отношения между субъектом и пространством являются зрительная система набюдателя и архитектурное пространство);
• б) эмоционально (аффективно)-опосредованный, на котором порождается эмоциональное отношение к порожденной пространственной структуре и архитектурным формам;
• в) понятийно-опосредованный, на котором пространственная структура отретает рациональное, знаково-символическое значение;
• г) личностно-опосредованный, на котором порождается личностное (субъективное) отношение к порожденным субъектом аффективно- и знаково-смысловым значениям данного архитектурного пространства;

д) духовно-опосредованный, на котором происходит порождение символического (трансцендентального) значения архитектурного пространства, порождаемого сознанием субъекта в таком взаимодействии с арихитектурной средой, при котором происходит порождение единого субъекта (носителя) трансцендентального символического значения и, соответственно, символического бытия данного архитектурного пространства. При этом аритектурное пространство обретает субъективную (принадлежающую сознанию данного индивида) форму символического бытия, а сам индивид субъективирует, превращает это символическое бытие в структуру своего сознания.

В результате такого символо-порождающего акта, после его завершения начинает происходить обратный процесс - процесс обратного, т.е. символического, опосредования предшествующих уровней порождения значения воспринимаемого архитектурного пространства символическим значением его бытия. Речь идет о последовательном опосредоствовании ранее порожденных личностно-, знаково- и аффективно-смысловых значений единым символическим значением, имеющим общесчеловеческую, надиндивидную, трансцендентальную и в этом смысле духовную природу. В итоге, предшествующие уровни индивидуального сознания трансформируются в единое (интегральное) состояние, определяемое единостью для всех этих уровней общечеловеческой ценностью (символической значимостью) данного архитектурного пространства, обретшей для данного индивида личностный смысл и превращенной (и тем самым - присвоенной) в личностную ценность.

Литература

1. Буякас Т.М., Зевина О.Г. Опыт утверждения общечеловеческих ценостей - культурных символов - в индщивидуальном сознании // Вопросы психологии, 1997, №5. С.44-56.
2. Гальперин П.Я. Развитие исследований по формированию умственных действий // Психологическая наука в ССР. М.: Наука, 1959. Т.1. С.441-469.
3. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1995. С.15.
4. Мамардашвили М.К. Вена на заре ХХ века // Литературная Грузия. 1991. №5. С.207-224.
5. Мамардашвили М.К., Пятигорский А.М. Символ и сознание. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.
6. Миракян А.И. Контуры трансцендендентальной психологии. М., 1999.
7. Миракян А.И. Контуры трансцендендентальной психологии. М., 1999.
8. Принципы порождающего процесса восприятия / Под ред. А.И. Миракяна. М., 1992.
9. Федоров В.В. Проблема восприятия и символического значения пространства. Тверь: ТОТ, 1997. С.22-23.
10. Федоров В.В. Символическое бытие архитектурных пространств. Тверь: ТГТУ, 1999. -104 с.
11. Pawlik K., Stapf K. OkologischePsychologie: Entwicklung, Perspektive und Aufbaueines Forschungsprogramms // Umwelt und Verhalten. Bern/ 1992. S. 9-24.