Как я пытался показать в предыдущих работах [1], главной особенностью всех живых систем от клетки до социума является их знаковый характер. Там же было дано определение живой системы, представляющееся необходимым и достаточным: живая система – это такая система, которая для своего существования использует знаки, денотируемые посредством своей внутренней семантики.

Способность воспринимать и декодировать знаки отнюдь не является исключительной особенностью разума или даже деятельности существ с достаточно сложно организованной нервной системой. Она лежит в основе того свойства, которое в основном и определяет отличие живых систем от неживых, а именно, раздражимости. Пресноводная инфузория уплывает из более соленой части капли воды вовсе не потому, что соль физически отталкивает ее, а потому, что она (соль) вызывает в клетке инфузории определенные биохимические процессы, которые воспринимаются как знаки неблагоприятности среды. Денотация этих знаков приводит к движению ресничек, благодаря которому инфузория движется в сторону пресной воды. Точно такая же соль будет рассматриваться морской инфузорией как знак благоприятности и вызовет движение в обратном направлении.

Знаковая организация жизни имеет место во всех ее проявлениях и является определяющим фактором на всех этапах развития любой живой системы от клетки до биосферы и человеческой цивилизации. Любой живой организм начинает свое существование в виде единственной клетки, где посредством четырехбуквенного алфавита в нескольких молекулах ДНК записана вся последующая история его развития: внешний вид, характер, подверженность определенным болезням и т.д. Разумеется, условия существования могут оказывать модифицирующее влияние на историю жизни, но, если взять жизнь в совокупности ее сотен тысяч видов, эти условия покажутся весьма незначительными, ибо генетический код во всяком случае строго определяет видовую принадлежность и никакие воздействия среды не способны вырастить из оплодотворенной яйцеклетки человека, например, виноград.

Зигота, из которой развивается организм, морфологически не имеет ничего общего с взрослым индивидом. Единственное, что роднит ее с клетками сформировавшегося организма – это абсолютно идентичный им набор генов, подавляющее большинство из которых не работают ни в зиготе, ни во взрослой специализированной клетке. В оплодотворенной клетке содержится, таким образом, инструкция по построению организма и его реакции на самые разнообразные внешние воздействия, а также аналогичные инструкции для всего его возможного потомства. Само собой разумеется, что никакие физико-химические свойства входящих в генетический код азотистых оснований не определяют морфологию, физиологию и поведение будущего организма.

«некоторые явления, имеющие место на уровне клеток или организмов, … безусловно, аналогичны тем явлениям, которые происходят на уровне человеческих сообществ и человеческих языков. … В частности… на всех биологических уровнях существует система коммуникации…» [цит. по 3].

По-видимому, это же имеет в виду У. Матурана [4], когда он утверждает, что «живые системы – это когнитивные системы, а жизнь как процесс представляет собой процесс познания. Это утверждение действительно для всех организмов как располагающих нервной системой, так и не располагающих ею».

Внешние воздействия на организм воспринимаются сначала рецепторами, которые не просто являются переносчиками внешней энергии, а дают этим воздействиям свое толкование в виде нервных импульсов или специфических химических соединений, а затем это истолкованные сообщения сообщаются другим клеткам, которые правильно или неправильно их воспринимают, то есть опять же дают им свое толкование. В процессе развития организма происходит обучение клеток и целых физиологических и биохимических систем, благодаря наличию памяти, которая является свойством отнюдь не только головного мозга, но и любой живой системы.

В результате такого обучения возникает лучшее взаимопонимание между клетками и системами организма, вырабатываются совместные принципы толкования поступающих знаков или текстов, что способствует, например, тренировке или адаптации. Жизнь, таким образом, представляет собой семиотический или даже скорее герменевтический процесс, поскольку развитие не сводится к выполнению команд и категорических указаний, а представляет собой диалог между клетками и системами организма. Но поскольку смысл знака не абсолютен, а определяется контекстом, или интерпретантом по Пирсу, то задача успешного функционирования системы заключается в том, чтобы контекст отправителя сообщения совпадал с контекстом его получателя. Мы видим, таким образом, что классическая проблема герменевтики становится актуальной для всех живых систем, начиная с самых примитивных организмов.

Тем более очевидно, что психическое развитие высших животных и в особенности человека, подчиняется тем же закономерностям, то есть и в этом случае на основе изначально заложенного генетического материала (причем не только центральной нервной системы, но и всей совокупности регуляторных систем организма) происходит интерпретация и понимание смысла воспринимаемых внешних воздействий и развитие системы заимствованных или собственных символов, необходимых для дальнейшего более глубокого понимания. Очень важно, что развитие психики происходит не путем механического накопления знаний и навыков, а путем именно создания аппарата для их интерпретации. В противном случае адаптивное обучение было бы невозможно, ибо, как уже было сказано, любое воздействие, будь то элементарный физический стимул или осмысленная речь, представляет собой знаковую систему, требующую адекватной смысловой интерпретации. Знак же может быть адекватно денотирован только в определенном контексте. Например, одно и то же изображение на сетчатке глаза может в зависимости от ситуации, то есть контекста нести полезные сведения, означать опасность или же вообще не служить источником какого-либо смысла. Следовательно, любое воздействие должно быть интерпретировано, то есть понято, причем во многих случаях это понимание не терпит отлагательства. Развитие психических функций и представляет собой процесс формирования и совершенствования механизма выбора необходимого контекста для интерпретации знаковых воздействий.

Обратим внимание на то, что обучение, то есть приобретаемые в процессе развития опыт и знания практически означают то же, что П. Рикёр понимал под социальной традицией, которая «есть не запечатанный пакет, который, не вскрывая, передают из рук в руки, но сокровищница, из которой можно черпать пригоршнями и которая лишь пополняется в процессе этого исчерпывания. Всякая традиция живет благодаря интерпретации – такой ценой она продлевается, то есть остается живой традицией» [5]. А для правильной интерпретации необходимо, чтобы контексты или функции распределения смыслов [6] автора и приемника сообщения были максимально приближены друг к другу. Представляется, что именно способность сближать эти функции распределения, которая и представляет собой основную проблему герменевтики, являет собой основу развития.

Перейдем теперь к рассмотрению социальных систем, где, как увидим, можно обнаружить схожие закономерности. Здесь, правда, приходится начинать с другого уровня, ибо человек в обществе с самого начала обладает несоизмеримо большей поликонтекстностью, чем любое животное, и уж тем более, чем составляющие организм клетки. Вероятность взаимного непонимания среди таких существ настолько велика, что для управления их сообществами требуется жесткая иерархическая организация, оперирующая набором символов, каждый из которых задает строго детерминированный контекст, в пределах которого все стимулы воспринимаются как сигналы. В крупных государствах власть не может посылать адресные приказы всем частям общества. Поэтому государственность существует на основе постоянных символов. Распоряжения власти, так же как и другие знаки, каждой частью общества воспринимаются и декодируются в свойственном ей контексте и вызывают соответствующую вполне детерминируемую реакцию. На этом принципе строилось подавляющее большинство государств античности и средневековья, где символы играли преобладающую роль по сравнению с личностями [7]. На этом же принципе строится организм растений, а также животных с недостаточно развитой центральной нервной системой, а также поведение ребенка, строго декларируемое правилами социальной нормы и «игры», которая, как утверждает В.В. Налимов [6], является упрощенной моделью развитого языкового поведения.

Развитие человечества (так же как и развитие личности) требует, однако, повышения поликонтекстности для увеличения сложности социального поведения и совершенствования творческой деятельности социума.

Жесткое разделение общества на слои и касты резко тормозит всякое развитие: «...корпорации закрепляли сложившиеся отношения. Они представ‑ ляли собой форму, в которой общество могло в гораздо большей мере воспроизводить себя на прежней основе, нежели изменяться и развиваться» [7]. Кроме того, в стратифицированном обществе постоянно назревают социальные конфликты, так как действия, производимые одной группой, неправильно понимаются другой. Возникает проблема «герменевтики социального действия» [8]. Поэтому подобно тому, как клетки высокоразвитого организма получают право принимать автономные решения и самостоятельно формировать контекст для денотации воспринимаемых ими знаков, человеческая личность после Ренессанса становится поликонтекстной.

Теперь человек не связан жесткими рамками единственной корпорации, он может одновременно входить во многие из них: одна будет состоять из соседей по дому, другая из коллег по работе, третья из болельщиков спортивной команды и т.д. Соответственно его реакция на одни и те же знаки будет зависеть от того, в контексте какой группы он их денотирует в данных обстоятельствах. Его поведение и мышление начинают значительно меньше зависеть от «правил игры», то есть проявляют те же качества, которые отличают мышление взрослого человека от мышления ребенка.

Символы, ранее задававшие достаточно жесткие контексты, становятся расплывчатыми и в свою очередь зависимыми от контекста. Они во многих случаях формируются стихийно, могут быть различны в различных группах, и даже у отдельных индивидов проявляют контекстную зависимость, то есть могут создавать, а могут и не создавать соответствующий контекст в зависимости от обстоятельств. Поэтому оптимальным способом правления в зрелых обществах считается демократия, поскольку предполагается, что правящие органы, избранные всем населением, в наибольшей мере отражают распределение контекстов внутри этого населения, а, следовательно, вероятность того, что распоряжения правительства будут декодированы большинством граждан государства в том же контексте, в каком они были закодированы, становится достаточно большой.

Литература

1. Титов С.А. Проблема контекста в живых системах // Общественные науки и современность. 1996. N3.
2. Титов С.А. На пути к биологической герменевтике // Известия РАН. Серия биол.1993, N2.
3. Якобсон Р. язык и бессознательное. М.: Гнозис, 1996
4. Матурана У. Биология познания. В сб.: «язык и интеллект». М.1996. С.95.
5. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Академический Проект, 2008
6. Налимов В.В. Вероятностная модель языка. М.: Наука, 1979.
7. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.1984
8. Рикёр П. герменевтика. Этика. Политика. М. 1995.